ЦВЕТКОВ Борис Леонидович.(1888-1938)
Поручик 6-го сапёрного батальона. Принадлежал к четвёртому выпуску, 3 августа сдал экзамен на звание "военный лётчик"; утверждён в звании приказом по Главному управлению генерального штаба от 14 сентября. Получил диплом пилота-авиатора за № 269 от 3 августа 1915 года. С 29 февраля 1912 года заведовал мастерскими школы. В 1913-1915 годах - руководитель на аппаратах "Ньюпор IV" и "Альбатрос". После Революции перешёл на сторону новой власти. После разгрома Врангеля стал первым начальником возрождаемой Качи. Позднее – он первый пилот, которому доверили доставлять в другие города матрицы центральных газет. Затем работал в главной инспекции ГВФ. Избежать репрессий не удалось.
Из воспоминаний генерала-майора И. К. Спатареля, начинавшего свою службу простым механиком-мотористом.
"...Я прибыл в школу авиации прежде всего как технический специалист. Офицер, полёты которого мне надо было обслуживать, приехал в Севастополь позже. До его появления меня послали работать в моторную мастерскую. Как же пригодились здесь мои навыки слесаря, давнее умение разобраться в устройстве насоса, золотников, наладить работу парового двигателя!
Механики и мотористы, в прошлом рабочие, встретили меня как своего: я не был новичком в технике. Мне дружелюбно помогали. Я смотрел, что и как делают другие, настойчиво перенимал их опыт. Постепенно познал и все особенности работы авиационного мотора.
Большинство офицеров, учившихся летать, не желали изучать технику: ждали, когда им запустят мотор и доложат, что все исправлено. Баре хотели быть 'чистыми лётчиками'.
И ничего удивительного тут нет. В царской России Отдел воздушного флота, руководивший созданием авиации, на три пятых состоял из высокопоставленных лиц, аристократов, ничего не смысливших в новом деле. Из таких, например, как князь Голицын, граф Стенбок-Фермор, барон Унгерн-Штернберг, егермейстер царя Шателен. Авиация стала модой, и к обучению полётам допускалась главным образом 'золотая молодежь', выходцы из аристократических семей. А они почти все оказывались белоручками.
Офицеров, стремившихся по-настоящему овладеть авиационной техникой, было очень мало. Мне, например, запомнились только трое. Первым назову поручика Бориса Леонидовича Цветкова. Было ему тогда лет двадцать пять. Прекрасный лётчик-инструктор, он одновременно руководил и сборкой самолётов, и ремонтом моторов.
Часто сам облётывал новые машины. Поручика Цветкова любили и уважали все солдаты-механики: он относился к ним не как офицер, а как старший товарищ. И это вызывало недоумение, даже недовольство вышестоящих начальников. Но есть логика в выборе человеком тропинок, ведущих к главной дороге жизни. Никто тогда, конечно, не предполагал, что добродушный офицер и прекрасный лётчик Борис Цветков сразу после Октября станет на сторону советской власти и будет отважно сражаться за нее в годы Гражданской войны. Забегая вперёд, скажу, что после разгрома Врангеля Борис Леонидович возглавил возрождённую Севастопольскую (Качинскую) авиашколу. Позднее он - первый пилот, которому доверили доставлять в другие города матрицы газеты 'Правда'.
Прибывший в школу штабс-капитан Земитан, офицер, которого я должен был обслуживать как механик, не только не умел летать, но и не мог даже отличить поршень от цилиндра. Пилотировать машину его учил Михаил Никифорович Ефимов. Я обслуживал эти полёты и прекрасно помню, с какой ненасытной жаждой ловил Иван Яковлевич Земитан каждое слово Ефимова. Летал он все смелее и лучше, кропотливо изучал мотор, систему управления. Каждый свободный от полётов час Иван Яковлевич проводил в мастерских.
Он дружил с Цветковым. Однажды я заметил, что они уже несколько дней подряд говорят только о пропеллерах: об их весе, окраске, наивыгоднейшей аэродинамически форме, о размере лопастей. В последующие дни Земитан стал интересоваться устройством хвостового оперения на разных самолётах. Цветков подробно отвечал на его вопросы.
